– Пожалуйста, передайте господину Молотову, что мне необходимо сделать по пути еще одну остановку… конфиденциально, в государственных интересах Великобритании. Если, конечно, у вас для этого предусмотрены по маршруту дополнительные пункты отдыха.

Выслушав перевод, Молотов удивленно посмотрел на Черчилля через круглые стекла своих очков, но тут же с готовностью пояснил, что такой пункт действительно имеется по пути следования, в пригороде города Симферополь, где он и оставит господина премьера, с тем чтобы тот имел возможность без помех сделать все то, что должен.

В пригороде Симферополя – этого главного города Крыма – они сделали вторую остановку у дома номер 15 на улице со странным для России немецким названием «Шмидт», однако Молотов объяснил, что его дали этому месту не немцы и к кузнечному ремеслу оно также не имеет никакого отношения, просто так звали одного из известных русских революционеров. Двухэтажный особняк с четырехгранной башней, накрытый синей крышей с остроконечным готическим шпилем, напоминал чародея в широкополой шляпе из английской сказки. Справа к дому примыкал небольшой садик, а внутрь вели ступени крыльца, украшенного мраморным львом с пышной вьющейся шевелюрой. Остановившись на лестнице, Черчилль одобрительно посмотрел на него как на друга и соотечественника и ласково погладил по морде.

Русская охрана осталась у ворот, а Черчилль с двумя личными телохранителями вошел в дверь. Из прихожей наверх вела дубовая лестница. Поднявшись, они обнаружили там большую квадратную комнату с мраморным камином, украшенным резными барельефами каких-то мифических существ. Камин был уже разожжен, в нем приветливо потрескивали дрова, посередине стоял накрытый стол с закусками и бутылками с вином и армянским коньяком, немного поодаль, у окон и двери на балкон, – диван и два кожаных кресла. Охранники помогли премьер-министру снять пальто, после чего он попросил их подождать внизу.

Когда они вышли, Черчилль достал из кармана письмо и вновь перечитал его, затем налил себе в бокал коньяку, достал из специального футляра свою излюбленную семидюймовую «гавану», пробил ее шапочку большой канадской спичкой, обмакнул кончик в стакан с коньяком, зажег и уселся в глубокое кресло, глядя в окно. Там по небу летели серые облака, зимний ветер раскачивал ветви деревьев, которые при особенно сильных его порывах тревожно стучали в оконное стекло. Спускались ранние зимние сумерки, пламя камина отбрасывало на стены багровые отсветы. Ему показалось, что он задремал. Вывел его из этого состояния какой-то шорох за спиной. Обернувшись, Черчилль краем глаза заметил, как с камина будто скользнула на пол какая-то неясная тень. Несмотря на всю свою грузную комплекцию, премьер неожиданно быстро вскочил с кресла и развернулся всем телом, приняв что-то вроде боксерской стойки, готовый отразить возможный удар. Впрочем, боксировать ему в этот день не пришлось, потому что никто на представителя рода Мальборо пока что не нападал. Тем не менее от того, что он увидел, на лбу Черчилля, видавшего разные виды в своей богатой на всякие приключения жизни, сразу выступил холодный пот. Потому что из полумрака на него в упор глядели два горящих угля, и это никак не могли быть глаза человека. Черчилль на миг зажмурился и потряс головой, силясь стряхнуть наваждение, однако когда он снова открыл их, то даже удивился, потому что фантасмагория от этого никуда не делась. Конечно, тварь, загадочным образом оказавшаяся в одной комнате с английским премьер-министром, реально существовать не могла, напоминая одновременно и одну из горгулий, украшавших пылавший рядом старинный камин, и мифического грифона. Ростом она была около шести футов, голова, похожа на птичью, с загнутым острым клювом, на ней небольшие рога, в обе стороны распущены два перепончатых крыла, какие бывают у летучих мышей, что не мешало ей иметь две руки с длинными суставчатыми пальцами, вооруженными длинными когтями, и две ноги, точь-в-точь, что рисуют у сатиров, то есть поросшие мохнатой шерстью и заканчивающиеся копытами. В общем, обычный черт, только без хвоста. Ан нет, не совсем обычный: на груди этого исчадия ада красовались две аккуратные, округлые женские груди, что, безусловно, давало бы повод предполагать принадлежность этой демоницы к дамскому полу, если бы не одна неуместная деталь – артефакт, располагавшийся у твари ниже пояса, да-да, именно там, как раз меж лохматых козлиных ног, – гигантских размеров член, причем в неприлично эрегированном состоянии. Словом, такого существа на свете быть не могло, однако оно было, более того, нагло торчало напротив премьер-министра, нацелившись на него своим устрашающим украшением, и, кажется, разглядывало его с неподдельным интересом.

– Ваал-Фегор, или Бельфегор, – архидемон из средневековых мистерий, собственной персоной, – усмехаясь и затягиваясь своей сигарой, прокомментировал появление нежданного визитера Черчилль, который уже совершенно пришел в себя. – «… И увидел Я отцов ваших, – и пошли они к Ваал-Фегору и предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили». Надеюсь, Бельфегор, ты явился сюда не за тем, чтобы срывать цветы наслаждения с главой английского правительства?

Тварь издала негромкие каркающие звуки, которые, похоже, означали у нее смех.

– Уинстон, Уинстон, – внезапно сказала она на безупречном английском, – я полдня торчала на этом дурацком камине, изображая горгулью, – и все для того, чтобы тебя напугать, но ты не доставил мне такого удовольствия, испортив всю мою невинную забаву. Другой бы, увидев такое, давно хлопнулся в обморок, а ты нет… Значит, ждал чего-то подобного?

– Как только прочел это письмо, – кивнул премьер на стол, где лежала бумага. – Не забывай, что Великий мастер Объединенной ложи Англии не покупается на такие дешевые трюки, – слава богу, насмотрелся этого предостаточно. Но ты ведь не напрасно пришел ко мне в облике Бельфегора – гения открытий и изобретений, а также творца разногласий и людских ссор?

– Не напрасно, – с несколько обиженной и капризной интонацией подтвердил демон, направляясь к креслу и по пути теряя прямо на глазах весь свой кошмарный облик. В кресло же опустилась соблазнительная молодая рыжеволосая женщина в длинном облегающем платье из черного бархата. – Дело-то как раз состоит в изобретении и разногласиях, которые оно вызывает…

– В прошлый раз, когда мы встречались, ты, помнится, прикинулся одним нашим известным физиком, нобелевским лауреатом, и толковал мне о том же самом: деление атомного ядра – это, мол, грядущий раскол мира и, вообще, апокалипсис, поэтому Англии, как и Штатам, не стоит этим заниматься. Но, мой лукавый гений, ты, очевидно, Гитлера-то от ядерной бомбы не отговаривал, наоборот, помог ему ее сделать.

– Да, но вы ведь, вместе со своим безногим другом, меня тогда не послушали, затеяли с немцами эту никчемную войну, вместо того чтобы действовать заодно, чтобы наконец навести на этой вашей Земле хоть какой-то порядок. А теперь вы оба явились сюда, чтобы договариваться с этим выродком Сталиным, который только путает мне все карты.

– Бельфегор, я тоже совсем не в восторге от намерения Рузвельта умиротворять Сталина и разделить после войны весь мир с Советами. Но что делать, этот параноик Гитлер совсем закусил удила, швыряет на бедную Англию эти ужасные крылатые ракеты, душит в лагерях газами миллионы людей. Поверь, я сейчас просто не могу предложить нашему парламенту немыслимое – объединиться с Гитлером и повернуть оружие против русских.